зато я спас кота
25.06.2009 в 01:39
Пишет Сказочка.:ыыы))
upd : daana продолжает
URL комментария
URL записи 22.06.2009 в 13:50
Пишет Розмари Бланк:Фанфик, очень AU
Название: "Оттиски Этерны"
Автор: Розмари Бланк
Герои: Ричард, Рокэ, Робер, Альдо и много кто еще.
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Саммари: AU, наши дни. Фердинанд и Альдо - редакторы двух конкурирующих газет, Ричард - студент, пришедший на практику, и все в таком же духе.
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав, уберите это от меня.
Предупреждения: автор внимательно читал только те страницы канона, которые были посвящены непосредственно Рокэ или Ричарду, а потому мог слажать с матчастью.
читать- «Все вокруг предвещало беду. Раскаленный огненный шар висел в закатном небе, окрашенном в тревожный кроваво-красный цвет. Зловеще каркали черные вороны, предвестники смерти. Ветер играл сухими колосьями, в шепоте которых можно было различить слова из мрачных древних пророчеств. По полю неторопливо полз огромный железный монстр, и металлический скрежет колес вносил свою лепту в реквием по уходящему лету».
Дочитав до этого места, Ричард умолк и покосился на Августа Штанцлера. Суровый декан, слушавший опус студента с напряженным вниманием, задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- Ну, как вам? - с надеждой спросил Ричард.
- В целом недурно, - осторожно начал Штанцлер. - Ты пишешь очень сочно и ярко. Однако не кажется ли тебе, что подобная образность несколько неуместна в статье об испытаниях нового комбайна?
Ричард повесил голову. Он так радовался возможности попробовать себя в качестве журналиста, так старался, когда сочинял первый в своей жизни очерк, а преподаватель раскритиковал его работу.
- Простите. Я безнадежен, - понуро сказал он.
- Почему же? - мягко возразил декан. - Тебе просто не хватает практики. После первого курса журфака это нормально. Поработаешь летом в редакции какой-нибудь газеты, набьешь руку, и все будет в порядке.
Настоящая редакция! О таком Ричард раньше даже не мечтал. Теперь же перед его внутренним взором возникло просторное, светлое помещение с дизайнерской мебелью, стены которого были украшены гламурными обложками. Он словно наяву почувствовал волнующий запах типографской краски, услышал деловитое щелканье клавиш. Без сомнения, редакция глянцевого журнала была раем, и теперь у Ричарда появился шанс прикоснуться к этому сверкающему, великолепному миру.
- Я вам так благодарен! - искренне произнес он, прижав ладони к груди. - Я сделаю все, чтобы Альдо Ракан мог гордиться мной!
На лице Штанцлера мелькнула тень досады.
- К сожалению, в штате «Знамени Талигойи» нет свободных мест. Тебе придется пройти практику у Фердинанда Оллара.
- В этой мерзкой газетенке? - возмутился Ричард.
Штанцлер положил обе ладони на стол.
- Не горячись, - посоветовал он. - Да, «Вестник Талига» - наш основной конкурент, но его сотрудникам нельзя отказать в профессионализме. К тому же, - тут декан позволил себе улыбнуться, - знание приемов врага поможет тебе в дальнейшем.
Ричард вздохнул. Ему предстояла нелегкая задача, но сыну знаменитого писателя Эгмонта Окделла, получившего престижную литературную премию, не следовало бояться трудностей. К тому же Ричард свято верил, что журналистика – это лишь временное занятие, которое поможет ему продержаться на плаву, пока он будет сочинять свой первый роман. В мечтах он уже видел себя именитым прозаиком, выразителем надежд и чаяний поколения. Конечно, он понимал, что путь к славе наверняка окажется тернистым, но примеры известных литераторов убеждали его: чтобы создать шедевр, надо пройти через боль и лишения.
***
- Это что такое, я тебя спрашиваю?
Холеный палец главного редактора, украшенный массивным золотым перстнем, указал на страницу газеты, в которой Робер Эпинэ сразу узнал ненавистный Альдо «Вестник Талига».
- Конкурирующее издание, - на всякий случай сказал он, потому что шеф явно ожидал хоть какого-нибудь ответа.
- Правильно, - согласился Альдо. - И почему, позволь узнать, это издание опубликовало эксклюзивное интервью с принцессой Еленой, а мы - нет?
Робер взял в руки страницу, испещренную мелкими буквами. Одного взгляда на подпись под материалом оказалось достаточно, чтобы уяснить единственно возможную причину своего провала.
- Ты видел, кто автор? - поинтересовался он, хотя был уверен, что на это главный редактор обратил внимание в первую очередь. – Рокэ Алва. Нам с ним не тягаться. Я уверен, он взял интервью силой.
- Неважно, что он сделал, главное – результат, - не сдавался Альдо. – У них есть сенсация, а у нас ее нет.
Робер покачал головой. В последнее время погоня за шокирующими сплетнями начала его тяготить. Когда они с Альдо вместе основали журнал «Знамя Талигойи», предполагалось, что это будет солидное и уважаемое издание, служащее продолжателем лучших культурных традиций. Увы, пространные рассуждения о том, что такое честь, и мудреные рецензии на не менее мудреные авангардные спектакли не пользовались спросом у публики. Тираж неумолимо падал. Альдо обвинял читателей в невежестве, но не мог ничего сделать. Сотрудникам урезали зарплату. Об обедах в соседнем кафе пришлось забыть. Теперь во время перерыва Робер с отвращением жевал принесенный из дома салат с вареной морковкой – практически единственное блюдо, которое он умел готовить самостоятельно. Это отнюдь не прибавляло ему бодрости и желания работать.
Все изменилось, когда у Альдо появился новый спонсор. Никто так и не понял, с чего вдруг известный миллионер и меценат Енниоль решил вложить деньги в чахнувший еженедельник. Робер советовал другу отнестись к этому предложению с осторожностью, но тот, воодушевленный открывшейся перед ним идеей печатать номера на дорогой глянцевой бумаге, не желал никого слушать. Сделка состоялась. «Знамя Талигойи» официально перешло в руки Енниоля. Альдо, сохранивший пост главного редактора, получил право делать с журналом все, что хотел. В последнее время он носился с какими-то бредовыми идеями о том, что привычный порядок работы пора менять. Робер особо не прислушивался, надеясь, что это так и останется блажью.
- И вот еще что, - вывел его из задумчивости голос Альдо. – Там в приемной сидит какая-то знакомая Енниоля. Он говорил, что девочка способная, стихи пишет. Надо бы ее к нам пристроить.
По мнению Робера, умение писать стихи в их профессии могло лишь навредить, но деваться было некуда. Перейдя на попечение щедрого спонсора, они тем самым негласно обязались принимать на работу всех его друзей и домочадцев.
- Ладно, - обнадежил Альдо, заметив, как вытянулось его лицо, - я уверен, мы что-нибудь придумаем.
Сказав это, он подтолкнул приятеля к двери. Девушка, сидевшая в коридоре, испуганно вскочила при появлении начальства. У нее были золотистые глаза и длинные рыжие волосы. Она казалась маленькой, хрупкой, слишком маленькой и хрупкой, чтобы выжить среди акул пера. Против воли Робер почувствовал нечто вроде симпатии к этой пигалице.
- Как тебя зовут? – поинтересовался он.
- Родившие меня избрали имя Мэллит, - покорно сообщила новенькая.
Робер поднял глаза к потолку и про себя решил не поручать девушке составление новостных заметок. Краткость точно не была ее сестрой.
***
Ричард с тоской огляделся по сторонам. Редакция оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Здесь пахло не типографской краской, а сигаретным дымом. Столпившиеся в приемной в ожидании летучки хмурые люди беспрестанно курили, гавкали друг на друга и перебрасывались непонятными терминами. Никому не было дела до молоденького практиканта, робко присевшего на краешек дивана. Диван, кстати, оказался дизайнерским и явно очень дорогим, но это уже не радовало Ричарда.
Наконец, дверь кабинета, в котором сидел главный редактор, распахнулась. Миловидная бледненькая секретарша с пепельными волосами, собранными в высокую прическу, улыбнулась всем присутствующим и пригласила их войти. Ричард не понял, относилось ли это к нему, и беспокойно заерзал на месте.
- Вы, наверное, наш новый стажер? - пришла ему на помощь секретарша.
- Точно!
Ричард поспешно вскочил с места, благодарный за поддержку.
- Вы тоже можете присутствовать на планерке, - сказала женщина.
Студент горячо поблагодарил ее и направился к кабинету. Когда он уже взялся за ручку двери, новая знакомая окликнула его:
- Как вас зовут?
- Ричард, - смущаясь, представился юноша.
- Красивое имя, - она вновь улыбнулась, и ее лицо словно озарилось внутренним светом. - Я Катарина. Заходите как-нибудь, я сделаю вам кофе.
Ричард, не ожидавший такого радушного приема, покраснел и растерянно кивнул. Ему пришло в голову, что первое впечатление от редакции вполне могло оказаться ошибочным. В самом деле, такая прелестная и дружелюбная барышня, как Катарина, просто не могла работать в плохом месте. Окрыленный надеждой, он потянул на себя дверь и вступил в кабинет редактора.
Полный мужчина с обрюзгшими щеками, сидевший во главе стола, смерил нового сотрудника тусклым безразличным взглядом.
- У нас не принято опаздывать, - вяло заметил он.
Ричард принялся неловко бормотать что-то в свое оправдание, но, похоже, его никто не слушал. Сотрудники скучали. Черноволосый красавец в темном пиджаке свободного покроя и дорогих джинсах, перед которым на столе стояла табличка «шеф-редактор», рассматривал потолочные плитки. На его лице застыло выражение презрительного недовольства. Некрасивая пожилая женщина, расположившаяся напротив, украдкой вязала носок. Две девушки рядом с ней восторженно пялились на шеф-редактора. Еще несколько журналистов вполголоса переругивались между собой.
- Сядьте куда-нибудь, не маячьте перед глазами, - велел Фердинанд, которому, по всей видимости, надоело смотреть, как стажер топчется на одном месте.
Ричард поискал свободное место, и, обнаружив незанятый стул и двери, опустился на жесткое сиденье.
- Итак, к нам пришел практикант, которого зовут, - тут редактор сверился с бумагой, услужливо подсунутой ему под нос каким-то благообразным господином в сером костюме, - Ричард Окделл. Что прикажете с ним делать? Я слушаю ваши предложения.
Собравшиеся безмолвствовали. Фердинанд неуверенно огляделся по сторонам, словно ища поддержки, а затем заговорил вновь:
- Господа, я жду ваших мнений. Что скажет Рокэ Алва?
Имя показалось Ричарду знакомым, но он не сумел вспомнить, где слышал его прежде. Шеф-редактор шевельнулся в кресле, одарил незадачливого студента пронзительным взглядом синих глаз, хищно улыбнулся и произнес:
- Давайте его съедим.
Ричард вжался в стул. Фердинанд благоразумно решил пропустить реплику подчиненного мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:
- Какие еще будут идеи?
- Предлагаю вышвырнуть Алву из зала заседаний, - вполголоса буркнул кто-то, пожелавший остаться неизвестным.
Фердинанд тяжело вздохнул и снова оглядел своих подчиненных. Те угрюмо молчали. Судя по всему, больше никто не собирался брать слово. Главный редактор, пропыхтев что-то невразумительное, принялся суетливо перебирать лежавшие перед ним бумаги, как будто оттягивал начало неприятного разговора.
Ричард гордо вздернул голову. Он уже понял, что сейчас произойдет. Эти надменные, самодовольные люди не хотели принимать его на работу. Подобный поворот событий выглядел вполне предсказуемым. В самом деле, Ричард и раньше мог догадаться, что здешняя публика отнюдь не горит желанием связываться с человеком из вражеского лагеря. Однако юный корреспондент почему-то оказался не готов к такому повороту событий. Он ждал насмешек, издевательств, попыток переманить его на свою сторону – словом, чего угодно, только не того, что ему холодно укажут на дверь. Увы, именно к этому все шло.
- Если никто не намерен взять шефство над практикантом, нам придется отказать ему, - равнодушным, бесцветным голосом напомнил Фердинанд.
Начальники отделов проигнорировали возможность высказаться. Ричард еще выше задрал подбородок. Он поклялся себе держаться с достоинством, что бы ни случилось, но сейчас, когда люди смотрели на него кто с безразличием, а кто и с откровенным высокомерием, сдерживаться становилось все трудней. Он чувствовал себя полным ничтожеством. Пришлось закусить губу, которая предательски дрожала. Ричард представил, как он посмотрит в глаза Катари, выходя из кабинета. От осознания того, что она увидит его позор, стало совсем тошно.
- Итак, если желающих нет… - продолжил главный редактор.
Старая тетка принялась укладывать свое вязание в сумку, а два журналиста, занимавшие места рядом с Рокэ Алвой, демонстративно захлопнули ежедневники. Для всех это послужило сигналом того, что совещание окончено. Сотрудники начали подниматься с мест. Скрипели отодвигаемые стулья. Ричард отвел глаза, мечтая провалиться сквозь землю.
Неожиданно Рокэ небрежным, отточенным жестом поднял руку, привлекая к себе внимание. Он заговорил довольно тихо, но, несмотря на царивший в помещении гул, его слова прозвучали, как гром небесный:
- Я присмотрю за этим юношей.
Фердинанд, не ожидавший такого поворота событий, помедлил несколько секунд, прежде чем промямлить:
- Шеф-редактор, вы уверены, что он не помешает вашей работе?
Рокэ что-то ехидно ответил. Ричард уже не вслушивался в то, что он говорит. В тот миг, когда прозвучало судьбоносное решение, практикант, наконец, вспомнил, откуда ему знакомо имя будущего начальника.
Рокэ Алва, второй человек в редакции после Фердинанда, гениальный журналист, чье перо по праву называли самым острым в стране, не раз подтверждал свою репутацию прирожденного мастера злой, бичующей сатиры. Однажды он написал разгромную рецензию, посвященную книге Эгмонта Окделла. Статья получилась на редкость язвительной. Видимо, словом и впрямь можно было убить: на следующий день после выхода материала отец Ричарда, узнавший от доброжелателей о публикации, попал в больницу с сердечным приступом. Врачи боролись за его жизнь два часа, но ничего не смогли сделать.
Теперь Ричард пристально всматривался в худое точеное лицо своего нового босса, надеясь увидеть хоть какие-нибудь признаки раскаяния или затаенной боли. К его разочарованию, во взгляде Рокэ читалась лишь плохо скрываемая скука.
***
- Когда начальник входит в зал заседаний, надо вставать, - наставительно заметил Альдо, направляясь к своему роскошному креслу.
В переводе на нормальный человеческий язык это означало «Здравствуйте, начинаем летучку». Сотрудники, уже давно привыкшие к тому, что их босс страдает манией величия, с обреченным видом уткнулись в свои бумаги. Встать никто не потрудился. Мэллит, тенью скользнувшая в комнату вслед за редактором, принялась расставлять чашки с кофе. Тяжелый поднос, который она держала в руках, опасно кренился набок. Робер подавил желание помочь девушке. Он считал, что ей следовало найти более достойное занятие, чем разносить напитки, но Альдо пока не собирался предлагать девушке другую работу. Она вполне устраивала его в роли молчаливой, услужливой секретарши.
Робер обвел взглядом притихших коллег и занял свое место рядом с Альдо. На правах шеф-редактора вести совещание предстояло ему. Процедура была достаточно стандартной. С тех пор, как Робер получил повышение, творчества в его работе стало куда как меньше, зато рутины заметно прибавилось.
- План номера у всех на руках, – скучным голосом начал он. – Как видите, мы вполне успеваем подписать все полосы к сроку. У кого-нибудь есть вопросы?
Валентин Придд, отвечавший за отдел экономики, поднял руку. Робер кивнул, разрешая говорить.
- В Кэналлоа проходят массовые забастовки рабочих, - светским тоном сообщил юноша.
Все молчали, ожидая продолжения. Валентин выдержал паузу и заговорил вновь:
- В то же время неподалеку от Надора бушуют лесные пожары.
- И что? – не выдержал Альдо.
- И, наконец, в столице обанкротились два завода, вносившие солидный вклад в бюджет, - невозмутимо закончил Валентин.
- Мы и так это знаем, - нетерпеливо заявил Альдо.
- Извините. Мне показалось, будто все перечисленное ускользнуло от вашего внимания. Только так я могу объяснить тот факт, что главная тема номера звучит как «Белые штаны – тренд сезона».
По лицу Валентина невозможно было понять, издевается он или искренне недоумевает. Альдо фыркнул. Он выглядел раздраженным. Робер, наблюдавший за ним, уже давно заметил, что приятель как будто побаивается своего подчиненного. Молодой сотрудник еще даже не окончил институт, однако что-то в его холодной улыбке, в манере держать себя заставляло относиться к нему пусть не с симпатией, но с уважением. Валентин показал себя как отличный специалист. Когда он пришел на практику, Альдо поначалу пытался редактировать его статьи, но вскоре понял, что это бесполезно. Читая многословные выкладки, обильно снабженные графиками и диаграммами, он часто жаловался Роберу, что чувствует себя полным идиотом.
Альдо бы очень удивился, узнай он, что юноша, являющий собой образец достоинства и сдержанности, на досуге рисует остроумные карикатуры для «Вестника Талига». Наброски, сделанные резкими штрихами, сопровождались ядовитыми комментариями и пользовались большой популярностью у публики. Впрочем, Валентин не гнался за славой. Все рисунки он подписывал «Суза-Муза», и даже сам Фердинанд не знал, кто именно снабжает его редакцию новыми картинками.
- Вы что-то имеете против белых штанов? В таком случае вы безнадежно отстали от моды, – объявил Альдо, смерив собеседника презрительным взглядом. – К вашему сведению, фиолетовый цвет – символ беременных женщин и душевнобольных, так что советую вам сменить рубашку.
Валентин церемонно кивнул. Никто не знал, о чем он думал в этот момент, но Робер мог бы поклясться, что ледяная бестия не собирается подчиниться указаниям начальства.
- Мы – прогрессивное издание, – вещал тем временем Альдо, явно задетый за живое. - Мы всегда должны идти на шаг впереди основных тенденций. На днях я собираюсь представить вам новую концепцию развития журнала. К черту политику и экономику. Наш новый девиз – «Больше сплетен, больше гламура»!
- Чего? – скептически переспросил Валентин.
- Гламура, – повторил Альдо уже менее уверенно.
Подчиненные тихо застонали. Робер отхлебнул кофе. На языке почему-то остался мерзкий привкус вареной моркови. Казалось, ею провоняла уже вся редакция. К этому примешивался аромат дешевой туалетной воды и сигаретного дыма. Гламуром не пахло. Впрочем, судя по вдохновенному лицу Альдо, он всерьез собирался это изменить.
***
- Надеюсь, вы принесли статью о начале сенокоса, которую я просил подготовить? – лениво поинтересовался Рокэ.
Ричард протянул ему два листа, старательно исписанных от руки округлым, почти детским почерком. Он пыхтел над текстом всю ночь. Как-никак, это было первое задание, которое поручил ему новый начальник. Следовало проявить свои способности по максимуму.
Рокэ нацепил очки в тонкой оправе, сделавшие его строже и внушительнее, и взял из рук Ричарда статью. На самом деле стекла были без диоптрий: шеф-редактор обладал превосходным зрением, ему просто нравился стильный аксессуар.
- Посмотрим, что вы там написали, юноша, - сообщил он.
И само обращение, используемое Рокэ, и пренебрежительный тон, которым это говорилось, показались Ричарду абсолютно неуместными. К сожалению, он не решался прямо сообщить шефу об этом. Приходилось искать обходные пути.
- Меня зовут Ричард Окделл, - процедил он с плохо скрываемым раздражением.
Рокэ приподнял бровь.
- Да, юноша, я это помню.
Он снова погрузился в изучение статьи. Ричард обвел глазами кабинет. В свой первый визит он чувствовал себя слишком неуютно, чтобы приглядываться к обстановке, но теперь у него появилось время осмотреться по сторонам. Он оценил массивный стол из темного дерева, внушительное кресло с высокой спинкой, ноутбук самой современной модели. Отец Ричарда, хоть и был гениальным писателем, не мог позволить себе такую роскошь. Издание книг почти не приносило ему дохода. На долю почтенного мэтра доставалось лишь восхищение собратьев по цеху и насмешки вульгарной публики. Он умер в бедности, так и не дождавшись широкого признания, и случилось это по вине человека, сидевшего сейчас перед Ричардом.
Словно ощутив полный ненависти взгляд, направленный на него, Рокэ поднял глаза от рукописи.
- «Восемь сенокосилок, словно восемь маленьких солнышек, выстроились в ряд на краю бескрайнего поля», - издевательски процитировал он. – Юноша, я даже не стану спрашивать, как вы умудрились увидеть восемь солнц в ряд – в конце концов, многие по молодости балуются галлюциногенными препаратами, и подобное вполне простительно. Но далее вы сами себе противоречите. Я так и не понял, откуда у описываемого вами бескрайнего поля вдруг взялся край.
- Вы не понимаете, что такое метафора, - возразил Ричард.
- А вы не понимаете, что такое тавтология, - невозмутимо парировал Рокэ.
Практикант мученически закатил глаза. Он начинал понимать, как именно Алва довел его отца до сердечного приступа. Рокэ не кричал, не отчитывал, но его сарказм казался в тысячу раз хуже площадной брани.
- Я могу все переписать, - робко предложил он, надеясь, что это спасет ситуацию.
- Не стоит, юноша. Я уже понял, что журналист из вас никакой.
Ричард вздрогнул, как от удара. Он едва удержался, чтобы не броситься на Рокэ. В самом деле, трудно было оставаться спокойным, слушая, как этот высокомерный мерзавец его оскорбляет. Увы, сейчас Ричард находился на территории врага. Приходилось играть по чужим правилам. Усилием воли он заставил себя замолчать и не двигаться с места.
- Что вы трясете головой, как необъезженная лошадь? – осведомился Рокэ. – Успокойтесь, я не собираюсь вас выгонять. Я всего лишь найду вам более подходящее занятие. Хотите попробовать себя в роли фотокорреспондента?
Прежде, чем Ричард успел сообразить, что происходит, он жестом фокусника выдвинул один из ящиков своего стола и вытащил оттуда новенькую блестящую камеру. Солнце сверкнуло на ее полированном боку. У практиканта расширились глаза, как у ребенка, которому показали занимательную игрушку.
***
Спустя полчаса Ричард сидел у себя в кабинете и, высунув язык, чтобы лучше сосредоточиться, увлеченно наводил резкость на стоявший тут же горшок с фикусом. Он уже успел сфотографировать компьютер, кресло, собственное отражение в зеркале, вид из окна и все цветы на столе по очереди. Периодически в голове у него мелькала мысль сделать портрет Катарины, но Ричард стеснялся предложить ей позировать.
В глубине души он понимал, что Рокэ попросту купил его, подсунув дорогой подарок. Это заставляло его злиться и на себя, и на мерзкого искусителя. Подумать только, сына знаменитого писателя поймали на такую примитивную приманку! Тем не менее, отдавать камеру Ричард не собирался. Он твердо решил освоить все тонкости ремесла фотографа. Что до сочинения текстов, этим можно было заниматься и на досуге. В конце концов, Рокэ сам сказал, что не запрещает юноше практиковаться в свободное от работы время.
Разумеется, Ричард больше не собирался растрачивать себя по мелочам. Что толку в жалких статейках, не позволяющих толком выразить свою мысль? О нет, если уж писать, так сразу роман – эпическое полотно, которым отец мог бы гордиться.
Ричард в последний раз нажал на кнопку спуска, полюбовался получившимся кадром и бережно убрал фотоаппарат. У него появилась замечательная идея. Придвинув к себе кресло, он уселся перед монитором и открыл чистый файл. Пальцы помедлили, прежде чем коснуться клавиатуры. Настал торжественный момент. Ричард не собирался никого щадить. Он напишет всю правду о редакции, но разумеется, в аллегорической форме. Фердинанд будет незаконным королем, Рокэ – демонически привлекательным злодеем, а сам Ричард – честным и прямодушным рыцарем, только начинающим свой жизненный путь. О да, такая книга обречена на успех!
Ричард глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, размял пальцы и принялся вдохновенно строчить. «В городе, который некогда назывался Кабитэла, а ныне - Оллария, цвела сирень, - писал он. - Белые и лиловые свечи, как и положено горящим свечам, были обречены…»
Так начиналась легенда.
URL записиНазвание: "Оттиски Этерны"
Автор: Розмари Бланк
Герои: Ричард, Рокэ, Робер, Альдо и много кто еще.
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Саммари: AU, наши дни. Фердинанд и Альдо - редакторы двух конкурирующих газет, Ричард - студент, пришедший на практику, и все в таком же духе.
Дисклеймер: отказываюсь от всех прав, уберите это от меня.
Предупреждения: автор внимательно читал только те страницы канона, которые были посвящены непосредственно Рокэ или Ричарду, а потому мог слажать с матчастью.
читать- «Все вокруг предвещало беду. Раскаленный огненный шар висел в закатном небе, окрашенном в тревожный кроваво-красный цвет. Зловеще каркали черные вороны, предвестники смерти. Ветер играл сухими колосьями, в шепоте которых можно было различить слова из мрачных древних пророчеств. По полю неторопливо полз огромный железный монстр, и металлический скрежет колес вносил свою лепту в реквием по уходящему лету».
Дочитав до этого места, Ричард умолк и покосился на Августа Штанцлера. Суровый декан, слушавший опус студента с напряженным вниманием, задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- Ну, как вам? - с надеждой спросил Ричард.
- В целом недурно, - осторожно начал Штанцлер. - Ты пишешь очень сочно и ярко. Однако не кажется ли тебе, что подобная образность несколько неуместна в статье об испытаниях нового комбайна?
Ричард повесил голову. Он так радовался возможности попробовать себя в качестве журналиста, так старался, когда сочинял первый в своей жизни очерк, а преподаватель раскритиковал его работу.
- Простите. Я безнадежен, - понуро сказал он.
- Почему же? - мягко возразил декан. - Тебе просто не хватает практики. После первого курса журфака это нормально. Поработаешь летом в редакции какой-нибудь газеты, набьешь руку, и все будет в порядке.
Настоящая редакция! О таком Ричард раньше даже не мечтал. Теперь же перед его внутренним взором возникло просторное, светлое помещение с дизайнерской мебелью, стены которого были украшены гламурными обложками. Он словно наяву почувствовал волнующий запах типографской краски, услышал деловитое щелканье клавиш. Без сомнения, редакция глянцевого журнала была раем, и теперь у Ричарда появился шанс прикоснуться к этому сверкающему, великолепному миру.
- Я вам так благодарен! - искренне произнес он, прижав ладони к груди. - Я сделаю все, чтобы Альдо Ракан мог гордиться мной!
На лице Штанцлера мелькнула тень досады.
- К сожалению, в штате «Знамени Талигойи» нет свободных мест. Тебе придется пройти практику у Фердинанда Оллара.
- В этой мерзкой газетенке? - возмутился Ричард.
Штанцлер положил обе ладони на стол.
- Не горячись, - посоветовал он. - Да, «Вестник Талига» - наш основной конкурент, но его сотрудникам нельзя отказать в профессионализме. К тому же, - тут декан позволил себе улыбнуться, - знание приемов врага поможет тебе в дальнейшем.
Ричард вздохнул. Ему предстояла нелегкая задача, но сыну знаменитого писателя Эгмонта Окделла, получившего престижную литературную премию, не следовало бояться трудностей. К тому же Ричард свято верил, что журналистика – это лишь временное занятие, которое поможет ему продержаться на плаву, пока он будет сочинять свой первый роман. В мечтах он уже видел себя именитым прозаиком, выразителем надежд и чаяний поколения. Конечно, он понимал, что путь к славе наверняка окажется тернистым, но примеры известных литераторов убеждали его: чтобы создать шедевр, надо пройти через боль и лишения.
***
- Это что такое, я тебя спрашиваю?
Холеный палец главного редактора, украшенный массивным золотым перстнем, указал на страницу газеты, в которой Робер Эпинэ сразу узнал ненавистный Альдо «Вестник Талига».
- Конкурирующее издание, - на всякий случай сказал он, потому что шеф явно ожидал хоть какого-нибудь ответа.
- Правильно, - согласился Альдо. - И почему, позволь узнать, это издание опубликовало эксклюзивное интервью с принцессой Еленой, а мы - нет?
Робер взял в руки страницу, испещренную мелкими буквами. Одного взгляда на подпись под материалом оказалось достаточно, чтобы уяснить единственно возможную причину своего провала.
- Ты видел, кто автор? - поинтересовался он, хотя был уверен, что на это главный редактор обратил внимание в первую очередь. – Рокэ Алва. Нам с ним не тягаться. Я уверен, он взял интервью силой.
- Неважно, что он сделал, главное – результат, - не сдавался Альдо. – У них есть сенсация, а у нас ее нет.
Робер покачал головой. В последнее время погоня за шокирующими сплетнями начала его тяготить. Когда они с Альдо вместе основали журнал «Знамя Талигойи», предполагалось, что это будет солидное и уважаемое издание, служащее продолжателем лучших культурных традиций. Увы, пространные рассуждения о том, что такое честь, и мудреные рецензии на не менее мудреные авангардные спектакли не пользовались спросом у публики. Тираж неумолимо падал. Альдо обвинял читателей в невежестве, но не мог ничего сделать. Сотрудникам урезали зарплату. Об обедах в соседнем кафе пришлось забыть. Теперь во время перерыва Робер с отвращением жевал принесенный из дома салат с вареной морковкой – практически единственное блюдо, которое он умел готовить самостоятельно. Это отнюдь не прибавляло ему бодрости и желания работать.
Все изменилось, когда у Альдо появился новый спонсор. Никто так и не понял, с чего вдруг известный миллионер и меценат Енниоль решил вложить деньги в чахнувший еженедельник. Робер советовал другу отнестись к этому предложению с осторожностью, но тот, воодушевленный открывшейся перед ним идеей печатать номера на дорогой глянцевой бумаге, не желал никого слушать. Сделка состоялась. «Знамя Талигойи» официально перешло в руки Енниоля. Альдо, сохранивший пост главного редактора, получил право делать с журналом все, что хотел. В последнее время он носился с какими-то бредовыми идеями о том, что привычный порядок работы пора менять. Робер особо не прислушивался, надеясь, что это так и останется блажью.
- И вот еще что, - вывел его из задумчивости голос Альдо. – Там в приемной сидит какая-то знакомая Енниоля. Он говорил, что девочка способная, стихи пишет. Надо бы ее к нам пристроить.
По мнению Робера, умение писать стихи в их профессии могло лишь навредить, но деваться было некуда. Перейдя на попечение щедрого спонсора, они тем самым негласно обязались принимать на работу всех его друзей и домочадцев.
- Ладно, - обнадежил Альдо, заметив, как вытянулось его лицо, - я уверен, мы что-нибудь придумаем.
Сказав это, он подтолкнул приятеля к двери. Девушка, сидевшая в коридоре, испуганно вскочила при появлении начальства. У нее были золотистые глаза и длинные рыжие волосы. Она казалась маленькой, хрупкой, слишком маленькой и хрупкой, чтобы выжить среди акул пера. Против воли Робер почувствовал нечто вроде симпатии к этой пигалице.
- Как тебя зовут? – поинтересовался он.
- Родившие меня избрали имя Мэллит, - покорно сообщила новенькая.
Робер поднял глаза к потолку и про себя решил не поручать девушке составление новостных заметок. Краткость точно не была ее сестрой.
***
Ричард с тоской огляделся по сторонам. Редакция оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Здесь пахло не типографской краской, а сигаретным дымом. Столпившиеся в приемной в ожидании летучки хмурые люди беспрестанно курили, гавкали друг на друга и перебрасывались непонятными терминами. Никому не было дела до молоденького практиканта, робко присевшего на краешек дивана. Диван, кстати, оказался дизайнерским и явно очень дорогим, но это уже не радовало Ричарда.
Наконец, дверь кабинета, в котором сидел главный редактор, распахнулась. Миловидная бледненькая секретарша с пепельными волосами, собранными в высокую прическу, улыбнулась всем присутствующим и пригласила их войти. Ричард не понял, относилось ли это к нему, и беспокойно заерзал на месте.
- Вы, наверное, наш новый стажер? - пришла ему на помощь секретарша.
- Точно!
Ричард поспешно вскочил с места, благодарный за поддержку.
- Вы тоже можете присутствовать на планерке, - сказала женщина.
Студент горячо поблагодарил ее и направился к кабинету. Когда он уже взялся за ручку двери, новая знакомая окликнула его:
- Как вас зовут?
- Ричард, - смущаясь, представился юноша.
- Красивое имя, - она вновь улыбнулась, и ее лицо словно озарилось внутренним светом. - Я Катарина. Заходите как-нибудь, я сделаю вам кофе.
Ричард, не ожидавший такого радушного приема, покраснел и растерянно кивнул. Ему пришло в голову, что первое впечатление от редакции вполне могло оказаться ошибочным. В самом деле, такая прелестная и дружелюбная барышня, как Катарина, просто не могла работать в плохом месте. Окрыленный надеждой, он потянул на себя дверь и вступил в кабинет редактора.
Полный мужчина с обрюзгшими щеками, сидевший во главе стола, смерил нового сотрудника тусклым безразличным взглядом.
- У нас не принято опаздывать, - вяло заметил он.
Ричард принялся неловко бормотать что-то в свое оправдание, но, похоже, его никто не слушал. Сотрудники скучали. Черноволосый красавец в темном пиджаке свободного покроя и дорогих джинсах, перед которым на столе стояла табличка «шеф-редактор», рассматривал потолочные плитки. На его лице застыло выражение презрительного недовольства. Некрасивая пожилая женщина, расположившаяся напротив, украдкой вязала носок. Две девушки рядом с ней восторженно пялились на шеф-редактора. Еще несколько журналистов вполголоса переругивались между собой.
- Сядьте куда-нибудь, не маячьте перед глазами, - велел Фердинанд, которому, по всей видимости, надоело смотреть, как стажер топчется на одном месте.
Ричард поискал свободное место, и, обнаружив незанятый стул и двери, опустился на жесткое сиденье.
- Итак, к нам пришел практикант, которого зовут, - тут редактор сверился с бумагой, услужливо подсунутой ему под нос каким-то благообразным господином в сером костюме, - Ричард Окделл. Что прикажете с ним делать? Я слушаю ваши предложения.
Собравшиеся безмолвствовали. Фердинанд неуверенно огляделся по сторонам, словно ища поддержки, а затем заговорил вновь:
- Господа, я жду ваших мнений. Что скажет Рокэ Алва?
Имя показалось Ричарду знакомым, но он не сумел вспомнить, где слышал его прежде. Шеф-редактор шевельнулся в кресле, одарил незадачливого студента пронзительным взглядом синих глаз, хищно улыбнулся и произнес:
- Давайте его съедим.
Ричард вжался в стул. Фердинанд благоразумно решил пропустить реплику подчиненного мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:
- Какие еще будут идеи?
- Предлагаю вышвырнуть Алву из зала заседаний, - вполголоса буркнул кто-то, пожелавший остаться неизвестным.
Фердинанд тяжело вздохнул и снова оглядел своих подчиненных. Те угрюмо молчали. Судя по всему, больше никто не собирался брать слово. Главный редактор, пропыхтев что-то невразумительное, принялся суетливо перебирать лежавшие перед ним бумаги, как будто оттягивал начало неприятного разговора.
Ричард гордо вздернул голову. Он уже понял, что сейчас произойдет. Эти надменные, самодовольные люди не хотели принимать его на работу. Подобный поворот событий выглядел вполне предсказуемым. В самом деле, Ричард и раньше мог догадаться, что здешняя публика отнюдь не горит желанием связываться с человеком из вражеского лагеря. Однако юный корреспондент почему-то оказался не готов к такому повороту событий. Он ждал насмешек, издевательств, попыток переманить его на свою сторону – словом, чего угодно, только не того, что ему холодно укажут на дверь. Увы, именно к этому все шло.
- Если никто не намерен взять шефство над практикантом, нам придется отказать ему, - равнодушным, бесцветным голосом напомнил Фердинанд.
Начальники отделов проигнорировали возможность высказаться. Ричард еще выше задрал подбородок. Он поклялся себе держаться с достоинством, что бы ни случилось, но сейчас, когда люди смотрели на него кто с безразличием, а кто и с откровенным высокомерием, сдерживаться становилось все трудней. Он чувствовал себя полным ничтожеством. Пришлось закусить губу, которая предательски дрожала. Ричард представил, как он посмотрит в глаза Катари, выходя из кабинета. От осознания того, что она увидит его позор, стало совсем тошно.
- Итак, если желающих нет… - продолжил главный редактор.
Старая тетка принялась укладывать свое вязание в сумку, а два журналиста, занимавшие места рядом с Рокэ Алвой, демонстративно захлопнули ежедневники. Для всех это послужило сигналом того, что совещание окончено. Сотрудники начали подниматься с мест. Скрипели отодвигаемые стулья. Ричард отвел глаза, мечтая провалиться сквозь землю.
Неожиданно Рокэ небрежным, отточенным жестом поднял руку, привлекая к себе внимание. Он заговорил довольно тихо, но, несмотря на царивший в помещении гул, его слова прозвучали, как гром небесный:
- Я присмотрю за этим юношей.
Фердинанд, не ожидавший такого поворота событий, помедлил несколько секунд, прежде чем промямлить:
- Шеф-редактор, вы уверены, что он не помешает вашей работе?
Рокэ что-то ехидно ответил. Ричард уже не вслушивался в то, что он говорит. В тот миг, когда прозвучало судьбоносное решение, практикант, наконец, вспомнил, откуда ему знакомо имя будущего начальника.
Рокэ Алва, второй человек в редакции после Фердинанда, гениальный журналист, чье перо по праву называли самым острым в стране, не раз подтверждал свою репутацию прирожденного мастера злой, бичующей сатиры. Однажды он написал разгромную рецензию, посвященную книге Эгмонта Окделла. Статья получилась на редкость язвительной. Видимо, словом и впрямь можно было убить: на следующий день после выхода материала отец Ричарда, узнавший от доброжелателей о публикации, попал в больницу с сердечным приступом. Врачи боролись за его жизнь два часа, но ничего не смогли сделать.
Теперь Ричард пристально всматривался в худое точеное лицо своего нового босса, надеясь увидеть хоть какие-нибудь признаки раскаяния или затаенной боли. К его разочарованию, во взгляде Рокэ читалась лишь плохо скрываемая скука.
***
- Когда начальник входит в зал заседаний, надо вставать, - наставительно заметил Альдо, направляясь к своему роскошному креслу.
В переводе на нормальный человеческий язык это означало «Здравствуйте, начинаем летучку». Сотрудники, уже давно привыкшие к тому, что их босс страдает манией величия, с обреченным видом уткнулись в свои бумаги. Встать никто не потрудился. Мэллит, тенью скользнувшая в комнату вслед за редактором, принялась расставлять чашки с кофе. Тяжелый поднос, который она держала в руках, опасно кренился набок. Робер подавил желание помочь девушке. Он считал, что ей следовало найти более достойное занятие, чем разносить напитки, но Альдо пока не собирался предлагать девушке другую работу. Она вполне устраивала его в роли молчаливой, услужливой секретарши.
Робер обвел взглядом притихших коллег и занял свое место рядом с Альдо. На правах шеф-редактора вести совещание предстояло ему. Процедура была достаточно стандартной. С тех пор, как Робер получил повышение, творчества в его работе стало куда как меньше, зато рутины заметно прибавилось.
- План номера у всех на руках, – скучным голосом начал он. – Как видите, мы вполне успеваем подписать все полосы к сроку. У кого-нибудь есть вопросы?
Валентин Придд, отвечавший за отдел экономики, поднял руку. Робер кивнул, разрешая говорить.
- В Кэналлоа проходят массовые забастовки рабочих, - светским тоном сообщил юноша.
Все молчали, ожидая продолжения. Валентин выдержал паузу и заговорил вновь:
- В то же время неподалеку от Надора бушуют лесные пожары.
- И что? – не выдержал Альдо.
- И, наконец, в столице обанкротились два завода, вносившие солидный вклад в бюджет, - невозмутимо закончил Валентин.
- Мы и так это знаем, - нетерпеливо заявил Альдо.
- Извините. Мне показалось, будто все перечисленное ускользнуло от вашего внимания. Только так я могу объяснить тот факт, что главная тема номера звучит как «Белые штаны – тренд сезона».
По лицу Валентина невозможно было понять, издевается он или искренне недоумевает. Альдо фыркнул. Он выглядел раздраженным. Робер, наблюдавший за ним, уже давно заметил, что приятель как будто побаивается своего подчиненного. Молодой сотрудник еще даже не окончил институт, однако что-то в его холодной улыбке, в манере держать себя заставляло относиться к нему пусть не с симпатией, но с уважением. Валентин показал себя как отличный специалист. Когда он пришел на практику, Альдо поначалу пытался редактировать его статьи, но вскоре понял, что это бесполезно. Читая многословные выкладки, обильно снабженные графиками и диаграммами, он часто жаловался Роберу, что чувствует себя полным идиотом.
Альдо бы очень удивился, узнай он, что юноша, являющий собой образец достоинства и сдержанности, на досуге рисует остроумные карикатуры для «Вестника Талига». Наброски, сделанные резкими штрихами, сопровождались ядовитыми комментариями и пользовались большой популярностью у публики. Впрочем, Валентин не гнался за славой. Все рисунки он подписывал «Суза-Муза», и даже сам Фердинанд не знал, кто именно снабжает его редакцию новыми картинками.
- Вы что-то имеете против белых штанов? В таком случае вы безнадежно отстали от моды, – объявил Альдо, смерив собеседника презрительным взглядом. – К вашему сведению, фиолетовый цвет – символ беременных женщин и душевнобольных, так что советую вам сменить рубашку.
Валентин церемонно кивнул. Никто не знал, о чем он думал в этот момент, но Робер мог бы поклясться, что ледяная бестия не собирается подчиниться указаниям начальства.
- Мы – прогрессивное издание, – вещал тем временем Альдо, явно задетый за живое. - Мы всегда должны идти на шаг впереди основных тенденций. На днях я собираюсь представить вам новую концепцию развития журнала. К черту политику и экономику. Наш новый девиз – «Больше сплетен, больше гламура»!
- Чего? – скептически переспросил Валентин.
- Гламура, – повторил Альдо уже менее уверенно.
Подчиненные тихо застонали. Робер отхлебнул кофе. На языке почему-то остался мерзкий привкус вареной моркови. Казалось, ею провоняла уже вся редакция. К этому примешивался аромат дешевой туалетной воды и сигаретного дыма. Гламуром не пахло. Впрочем, судя по вдохновенному лицу Альдо, он всерьез собирался это изменить.
***
- Надеюсь, вы принесли статью о начале сенокоса, которую я просил подготовить? – лениво поинтересовался Рокэ.
Ричард протянул ему два листа, старательно исписанных от руки округлым, почти детским почерком. Он пыхтел над текстом всю ночь. Как-никак, это было первое задание, которое поручил ему новый начальник. Следовало проявить свои способности по максимуму.
Рокэ нацепил очки в тонкой оправе, сделавшие его строже и внушительнее, и взял из рук Ричарда статью. На самом деле стекла были без диоптрий: шеф-редактор обладал превосходным зрением, ему просто нравился стильный аксессуар.
- Посмотрим, что вы там написали, юноша, - сообщил он.
И само обращение, используемое Рокэ, и пренебрежительный тон, которым это говорилось, показались Ричарду абсолютно неуместными. К сожалению, он не решался прямо сообщить шефу об этом. Приходилось искать обходные пути.
- Меня зовут Ричард Окделл, - процедил он с плохо скрываемым раздражением.
Рокэ приподнял бровь.
- Да, юноша, я это помню.
Он снова погрузился в изучение статьи. Ричард обвел глазами кабинет. В свой первый визит он чувствовал себя слишком неуютно, чтобы приглядываться к обстановке, но теперь у него появилось время осмотреться по сторонам. Он оценил массивный стол из темного дерева, внушительное кресло с высокой спинкой, ноутбук самой современной модели. Отец Ричарда, хоть и был гениальным писателем, не мог позволить себе такую роскошь. Издание книг почти не приносило ему дохода. На долю почтенного мэтра доставалось лишь восхищение собратьев по цеху и насмешки вульгарной публики. Он умер в бедности, так и не дождавшись широкого признания, и случилось это по вине человека, сидевшего сейчас перед Ричардом.
Словно ощутив полный ненависти взгляд, направленный на него, Рокэ поднял глаза от рукописи.
- «Восемь сенокосилок, словно восемь маленьких солнышек, выстроились в ряд на краю бескрайнего поля», - издевательски процитировал он. – Юноша, я даже не стану спрашивать, как вы умудрились увидеть восемь солнц в ряд – в конце концов, многие по молодости балуются галлюциногенными препаратами, и подобное вполне простительно. Но далее вы сами себе противоречите. Я так и не понял, откуда у описываемого вами бескрайнего поля вдруг взялся край.
- Вы не понимаете, что такое метафора, - возразил Ричард.
- А вы не понимаете, что такое тавтология, - невозмутимо парировал Рокэ.
Практикант мученически закатил глаза. Он начинал понимать, как именно Алва довел его отца до сердечного приступа. Рокэ не кричал, не отчитывал, но его сарказм казался в тысячу раз хуже площадной брани.
- Я могу все переписать, - робко предложил он, надеясь, что это спасет ситуацию.
- Не стоит, юноша. Я уже понял, что журналист из вас никакой.
Ричард вздрогнул, как от удара. Он едва удержался, чтобы не броситься на Рокэ. В самом деле, трудно было оставаться спокойным, слушая, как этот высокомерный мерзавец его оскорбляет. Увы, сейчас Ричард находился на территории врага. Приходилось играть по чужим правилам. Усилием воли он заставил себя замолчать и не двигаться с места.
- Что вы трясете головой, как необъезженная лошадь? – осведомился Рокэ. – Успокойтесь, я не собираюсь вас выгонять. Я всего лишь найду вам более подходящее занятие. Хотите попробовать себя в роли фотокорреспондента?
Прежде, чем Ричард успел сообразить, что происходит, он жестом фокусника выдвинул один из ящиков своего стола и вытащил оттуда новенькую блестящую камеру. Солнце сверкнуло на ее полированном боку. У практиканта расширились глаза, как у ребенка, которому показали занимательную игрушку.
***
Спустя полчаса Ричард сидел у себя в кабинете и, высунув язык, чтобы лучше сосредоточиться, увлеченно наводил резкость на стоявший тут же горшок с фикусом. Он уже успел сфотографировать компьютер, кресло, собственное отражение в зеркале, вид из окна и все цветы на столе по очереди. Периодически в голове у него мелькала мысль сделать портрет Катарины, но Ричард стеснялся предложить ей позировать.
В глубине души он понимал, что Рокэ попросту купил его, подсунув дорогой подарок. Это заставляло его злиться и на себя, и на мерзкого искусителя. Подумать только, сына знаменитого писателя поймали на такую примитивную приманку! Тем не менее, отдавать камеру Ричард не собирался. Он твердо решил освоить все тонкости ремесла фотографа. Что до сочинения текстов, этим можно было заниматься и на досуге. В конце концов, Рокэ сам сказал, что не запрещает юноше практиковаться в свободное от работы время.
Разумеется, Ричард больше не собирался растрачивать себя по мелочам. Что толку в жалких статейках, не позволяющих толком выразить свою мысль? О нет, если уж писать, так сразу роман – эпическое полотно, которым отец мог бы гордиться.
Ричард в последний раз нажал на кнопку спуска, полюбовался получившимся кадром и бережно убрал фотоаппарат. У него появилась замечательная идея. Придвинув к себе кресло, он уселся перед монитором и открыл чистый файл. Пальцы помедлили, прежде чем коснуться клавиатуры. Настал торжественный момент. Ричард не собирался никого щадить. Он напишет всю правду о редакции, но разумеется, в аллегорической форме. Фердинанд будет незаконным королем, Рокэ – демонически привлекательным злодеем, а сам Ричард – честным и прямодушным рыцарем, только начинающим свой жизненный путь. О да, такая книга обречена на успех!
Ричард глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, размял пальцы и принялся вдохновенно строчить. «В городе, который некогда назывался Кабитэла, а ныне - Оллария, цвела сирень, - писал он. - Белые и лиловые свечи, как и положено горящим свечам, были обречены…»
Так начиналась легенда.
upd : daana продолжает
Через пару дней Ричард уже чувствовал себя в редакции не совсем чужим. Правда, ему до сих пор не нашлось настоящего задания - Алве было не до него, он пропадал на интервью, пресс-конференциях и фуршетах, потом закрывался у себя в кабинете, и оттуда доносился ровный шорох клавиш ноутбука, который было особенно хорошо слышно, если приложить ухо к замочной скважине. Встречая Ричарда в коридорах редакции, Алва то рассеянно кивал ему, как знакомому, то недоуменно хмурился, будто пытаясь вспомнить, кто это такой. Зато у Ричарда теперь был фотоаппарат, удостоверение прессы и пропуск, поэтому он мог ходить куда угодно и снимать что угодно, чем он в основном и занимался. Еще он мог приходить в редакцию и бродить по ней с таким видом, будто он только что пришел с задания или собирается на него отправиться. читать дальше
На третий день Ричард вспомнил, что Катарина предлагала заходить к ней и обещала угостить кофе, и решил, что невежливо будет забыть про приглашение.
Поэтому он улучил момент, когда главного редактора не было на месте, и осторожно постучался в приемную.
Катари открыла почти сразу, и, увидев Ричарда, доброжелательно улыбнулась - но ему почему-то показалось, что она расстроена.
- Я не вовремя? - обеспокоенно спросил Дик. - Я могу зайти попозже.
- Нет-нет, - секретарша отступила, приглашая его войти. - Заходите, я сварю вам кофе.
Ричард робко присел на уголок стула для посетителей, положив рядом камеру, с которой не разлучался, а Катарина защелкала кнопками кофеварки. Наклонилась над ней, как будто пыталась рассмотреть что-то, и вдруг тихонько всхлипнула. Дик немедленно вскочил.
- У вас все в порядке?
- Да-да, - пробормотала Катарина, машинально комкая в руке бумажный фильтр. - Не обращайте внимания... - и вдруг разплакалась.
Ричард растерялся. До сих пор при нем плакала только Айрис, его сестра, и то всего один раз - когда Ричард, как старший брат, увел ее из школьного коридора, не позволив подраться с обидчиком. Тогда Айрис разрыдалась, а при попытке ее утешить больно пнула Ричарда в коленку. С тех пор он с недоверием относился к женским слезам - но Катари казалась такой хрупкой, такой беззащитной... Наверное, она не будет пинаться, - решил Ричард и осторожно подошел поближе. Катарина неожиданно развернулась и уткнулась Ричарду в грудь, продолжая всхлипывать. Дик сразу же почувствовал себя большим, сильным и взрослым и успокаивающе погладил женщину по голове. Она еще немножко поплакала, а потом отстранилась, вынула из рукава платочек и стала утирать глаза.
- Извините, Ричард, - прошептала она, - я не должна была...
- Все в порядке, - быстро сказал Дик. - Вас кто-то обидел? Я могу помочь?
- Нет-нет, - Катарина покачала головой, достала из сумочки зеркальце и внимательно в него посмотрелась. Стерла из-под левого глаза какие-то черные пятнышки. - Расскажите лучше, как у вас дела. Ваш, - она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, - куратор хорошо к вам относится?
- Ну, - Ричард тоже вздохнул, - он меня совсем не замечает...
- Ох как хорошо, - с облегчением сказала женщина, - я-то опасалась, что он... - она замялась и начала комкать платочек, которым утирала глаза.
- Чего же хорошего? - удивился Ричард. - Я же, ну... На практике. Мне нужно работать.
Губы женщины вдруг сложились в печальную гримаску.
- Ах, если бы вы знали, Ричард, что Рокэ Алва понимает под работой, - она снова отошла к кофеварке и налила кофе Ричарду и себе. - Да вы садитесь. Вам с сахаром?
- Да, два кусочка, - машинально ответил Ричард. - А вы о чем?
- Когда-то, - печально сказала Катарина, ставя перед ним чашку и садясь напротив, - я тоже хотела быть журналистом. Я была юна и невинна, я пришла сюда сразу после школы, и не ждала того, что произошло. Этот ужасный человек... - она помешала кофе, хотя сахара, Ричард видел, туда не положила, - он даже не спросил, чем я хочу заниматься. Он привел меня в свой кабинет и... - она прикрыла лицо рукой и покачала головой. - Нет, это слишком ужасно. Вы еще так молоды, Ричард, вам не нужно этого знать.
- Но я должен знать! - Ричард взволнованно наклонился вперед. - Он же мой куратор!
- Да, вы правы, - Катари печально взглянула на него. - Я расскажу вам. Но помните, Ричард, он все же профессионал и отличный журналист, и его навыки не подлежат сомнению. Просто он, - женщина опять всхлипнула, - он чудовище. Он сказал мне - едва спросив, как меня зовут, и даже не взглянув на мой аттестат - он сказал: значит, вы хотите стать журналистом? Ну что ж, начнем с малого. Сделайте мне... - Катари выдержала трагическую паузу, - репортаж!
Воцарилось молчание.
- И... что? - наконец растерянно спросил Ричард.
Катарина подняла на него полные слез голубые глаза.
- Вы тоже, - сказала она с отчаянием. - Вы такой же как он! Вы... вы даже не видите в этом ничего... - она вскочила, оттолкнув чашку и едва не расплескав кофе. - А я до тех пор никогда раньше не делала никому репортаж! И даже не помышляла об этом!
- Но Катари... - все так же растерянно сказал Ричард.
Женщина заметалась по кабинету, как раненая птица, прижимая пальцы к вискам.
- Я даже не подозревала, - быстро и как в забытьи говорила она, - что в редакции царит такой... такая безнравственность! Вот так, с порога - предложить мне, незнакомой девушке, вчерашней выпускнице, сделать ему репортаж! И самое ужасное, что я... Ох, Ричард, я так хотела быть журналистом! Я... - она остановилась и взглянула на него с видом оскорбленной гордости. - Вы можете меня презирать, если хотите. Но я сделала ему этот репортаж. Прямо там.
- Прямо там? - непонимающе переспросил Ричард.
- О да, - Катари горько улыбнулась. - Вас это тоже удивляет. Любого нормального человека бы удивило. А он... Знаете, как он отреагировал? Он смеялся. Он смеялся все время, что я... - она сжала губы и отвернулась. - А потом сказал - ну что ж, журналиста из вас не выйдет, но секретарша получится отличная. И вот с тех пор... - она вздохнула и без сил опустилась в кресло, - я тут и работаю.
- Понятно, - вежливо сказал Ричард.
На самом деле, понятно ему совершенно ничего не было.
Но похоже, Алва действительно был чудовищем.
Как можно было по одному репортажу решить, что из Катари не выйдет журналиста? Он должен был дать ей второй шанс!
Ричард твердо решил поговорить об этом с куратором - когда ему вообще представится случай с ним поговорить.
На третий день Ричард вспомнил, что Катарина предлагала заходить к ней и обещала угостить кофе, и решил, что невежливо будет забыть про приглашение.
Поэтому он улучил момент, когда главного редактора не было на месте, и осторожно постучался в приемную.
Катари открыла почти сразу, и, увидев Ричарда, доброжелательно улыбнулась - но ему почему-то показалось, что она расстроена.
- Я не вовремя? - обеспокоенно спросил Дик. - Я могу зайти попозже.
- Нет-нет, - секретарша отступила, приглашая его войти. - Заходите, я сварю вам кофе.
Ричард робко присел на уголок стула для посетителей, положив рядом камеру, с которой не разлучался, а Катарина защелкала кнопками кофеварки. Наклонилась над ней, как будто пыталась рассмотреть что-то, и вдруг тихонько всхлипнула. Дик немедленно вскочил.
- У вас все в порядке?
- Да-да, - пробормотала Катарина, машинально комкая в руке бумажный фильтр. - Не обращайте внимания... - и вдруг разплакалась.
Ричард растерялся. До сих пор при нем плакала только Айрис, его сестра, и то всего один раз - когда Ричард, как старший брат, увел ее из школьного коридора, не позволив подраться с обидчиком. Тогда Айрис разрыдалась, а при попытке ее утешить больно пнула Ричарда в коленку. С тех пор он с недоверием относился к женским слезам - но Катари казалась такой хрупкой, такой беззащитной... Наверное, она не будет пинаться, - решил Ричард и осторожно подошел поближе. Катарина неожиданно развернулась и уткнулась Ричарду в грудь, продолжая всхлипывать. Дик сразу же почувствовал себя большим, сильным и взрослым и успокаивающе погладил женщину по голове. Она еще немножко поплакала, а потом отстранилась, вынула из рукава платочек и стала утирать глаза.
- Извините, Ричард, - прошептала она, - я не должна была...
- Все в порядке, - быстро сказал Дик. - Вас кто-то обидел? Я могу помочь?
- Нет-нет, - Катарина покачала головой, достала из сумочки зеркальце и внимательно в него посмотрелась. Стерла из-под левого глаза какие-то черные пятнышки. - Расскажите лучше, как у вас дела. Ваш, - она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, - куратор хорошо к вам относится?
- Ну, - Ричард тоже вздохнул, - он меня совсем не замечает...
- Ох как хорошо, - с облегчением сказала женщина, - я-то опасалась, что он... - она замялась и начала комкать платочек, которым утирала глаза.
- Чего же хорошего? - удивился Ричард. - Я же, ну... На практике. Мне нужно работать.
Губы женщины вдруг сложились в печальную гримаску.
- Ах, если бы вы знали, Ричард, что Рокэ Алва понимает под работой, - она снова отошла к кофеварке и налила кофе Ричарду и себе. - Да вы садитесь. Вам с сахаром?
- Да, два кусочка, - машинально ответил Ричард. - А вы о чем?
- Когда-то, - печально сказала Катарина, ставя перед ним чашку и садясь напротив, - я тоже хотела быть журналистом. Я была юна и невинна, я пришла сюда сразу после школы, и не ждала того, что произошло. Этот ужасный человек... - она помешала кофе, хотя сахара, Ричард видел, туда не положила, - он даже не спросил, чем я хочу заниматься. Он привел меня в свой кабинет и... - она прикрыла лицо рукой и покачала головой. - Нет, это слишком ужасно. Вы еще так молоды, Ричард, вам не нужно этого знать.
- Но я должен знать! - Ричард взволнованно наклонился вперед. - Он же мой куратор!
- Да, вы правы, - Катари печально взглянула на него. - Я расскажу вам. Но помните, Ричард, он все же профессионал и отличный журналист, и его навыки не подлежат сомнению. Просто он, - женщина опять всхлипнула, - он чудовище. Он сказал мне - едва спросив, как меня зовут, и даже не взглянув на мой аттестат - он сказал: значит, вы хотите стать журналистом? Ну что ж, начнем с малого. Сделайте мне... - Катари выдержала трагическую паузу, - репортаж!
Воцарилось молчание.
- И... что? - наконец растерянно спросил Ричард.
Катарина подняла на него полные слез голубые глаза.
- Вы тоже, - сказала она с отчаянием. - Вы такой же как он! Вы... вы даже не видите в этом ничего... - она вскочила, оттолкнув чашку и едва не расплескав кофе. - А я до тех пор никогда раньше не делала никому репортаж! И даже не помышляла об этом!
- Но Катари... - все так же растерянно сказал Ричард.
Женщина заметалась по кабинету, как раненая птица, прижимая пальцы к вискам.
- Я даже не подозревала, - быстро и как в забытьи говорила она, - что в редакции царит такой... такая безнравственность! Вот так, с порога - предложить мне, незнакомой девушке, вчерашней выпускнице, сделать ему репортаж! И самое ужасное, что я... Ох, Ричард, я так хотела быть журналистом! Я... - она остановилась и взглянула на него с видом оскорбленной гордости. - Вы можете меня презирать, если хотите. Но я сделала ему этот репортаж. Прямо там.
- Прямо там? - непонимающе переспросил Ричард.
- О да, - Катари горько улыбнулась. - Вас это тоже удивляет. Любого нормального человека бы удивило. А он... Знаете, как он отреагировал? Он смеялся. Он смеялся все время, что я... - она сжала губы и отвернулась. - А потом сказал - ну что ж, журналиста из вас не выйдет, но секретарша получится отличная. И вот с тех пор... - она вздохнула и без сил опустилась в кресло, - я тут и работаю.
- Понятно, - вежливо сказал Ричард.
На самом деле, понятно ему совершенно ничего не было.
Но похоже, Алва действительно был чудовищем.
Как можно было по одному репортажу решить, что из Катари не выйдет журналиста? Он должен был дать ей второй шанс!
Ричард твердо решил поговорить об этом с куратором - когда ему вообще представится случай с ним поговорить.
URL комментария
Все персонажи "в характере" и прелестны до безобразия
Авторы, браво! 
@темы: прекрасное, каша ", фанфики "